Начиная с отчетного за 2011 г. заседания Ученого совета СПбИИ РАН, в котором я работаю с 1955 г., я выступаю против огосударствления РАН. Я вижу в этом не только вред ее интересам, но и невосполнимый ущерб для практики государственного управления РФ. В письме президенту РАН и опубликованных выступлениях по этому поводу я пытался обосновать политическую необходимость в научно-исследовательской и консультационной работе нескольких институтов АН, созданных начиная с 1960-х гг. для изучения процессов глобализации и других закономерностей новейшего и современного развития мира.

Эти институты с новыми поколениями сотрудников стали независимой от структур правительственного аппарата оппонирующей им с академических позиций силой. Упомяну лишь о записке одного из этих институтов во главе с академиком О.Т. Богомоловым против ввода войск в Афганистан.

Здесь я хочу обратить внимание на то, что и на трагическом пути к 22 июня 1941 г. подавление «верхами» независимого академического мнения сыграло свою роль в случившемся. Предшественником нынешнего Института мировой экономики и международных отношений, как и институтов США и Канады, Латинской Америки, Дальнего Востока, Европы и др., был Институт мирового хозяйства и мировой политики во главе с академиком Е.С. Варга, эмигрировавшим в СССР венгерским революционером, сочетавшим верность классическому марксизму с профессиональным анализом социально-экономической и политической действительности.

28 марта 1938 г. он обратился к благосклонному к нему Сталину, Г.Н. Димитрову и Ежову с письмом под названием «Проблемы нелегальных партий и массовые репрессии». Его «прежде всего» беспокоило, что ксенофобия и расправы над иностранцами в СССР «без разбора» как со шпионами помешают компартиям фашистских стран и Коминтерну поддерживать СССР в предстоявшей, в чем он не сомневался, войне.

О возможности советско-германского пакта он не упоминал, хотя и писал о победе в СССР «одностороннего ограниченного национализма» над «правильным сочетанием советского патриотизма и интернационализма».**

Советско-германское сближение вызвало неодобрительное отношение к академику Варга и его институту. Летом 1940 г. руководитель ТАСС Я.С. Хавинсон подал в ЦК ВКП(б) и Наркомат иностранных дел документ о том, что наступило время для изучения Realpolitik: подтекст был ясен: вальс с Гитлером представлялся недопустимым и с точки зрения марксистской теории международных отношений, оплотом которой был институт Варги. Хавинсон предлагал открыть вместо него новый, подчиненный Наркомату иностранных дел, для изучения текущей международной политики.***

С обращения к этому документу Агитпроп ЦК ВКП(б) и начал свои действия против института Варги в феврале 1941 г. К нему были добавлены доносы из самого института об отборе кадров, а также родившееся в Агитпропе обвинение в признании элементов экономического планирования в гитлеровской Германии.
11 мая 1941 г. двое заместителей начальника Агитпропа составили более чем критическое заключение о работе института, особенное их неодобрение вызвал его национальный состав. После обсуждения заключения на секретариате ЦК 16 июня А.А. Жданов и А.С. Щербаков предложили Агитпропу в десятидневный срок разработать план реформирования института. Между тем заниматься следовало совершенно другим. Ведь еще 14 мая на Московский центральный аэродром было доставлено письмо Гитлера Сталину с заверениями в его верности советско-германским договорам. А 14 июня было опубликовано сыгравшее губительную для СССР роль опровержение ТАСС, протографом для которого послужило Сталину письмо Гитлера. В том, что текст опровержения он продиктовал именно Хавинсону, тот должен был через неделю увидеть возмездие за свою политическую резвость предыдущего года.

И во время войны Варга позволял себе выступать не по агитпроповским прописям. Сталин видел в этом политический смысл и покровительствовал ему.

В 1946-1947 гг. Варга и его институт оказались под огнем партийной критики из-за признания и теоретического обоснования роли государства в военной экономике США. Роковой для института стала поддержка некоторыми его сотрудниками решения об участии СССР в плане Маршалла, принятого было, но затем отмененного в Кремле. Это было одним из событий начинавшейся «холодной войны». Впрочем, ликвидация института не носила характера его разгрома, он был влит в Институт экономики, в котором Варга получил видное место.

Через десять с лишним лет пришлось возрождать в АН в расширенном масштабе изучение современного мира. Прикладное значение для государственной политической практики результатов этих теоретических исследований не уменьшилось, а возросло.

Полагаю, что и в деле обеспечения научно-технического прогресса, в том числе в отраслях, связанных с обороной, руководство страны должно видеть свой национальный долг в опоре на РАН, не надеясь изобрести вечный двигатель, рассчитанный на энергию конторско-бухгалтерского реформаторства.

* Сообщено оргкомитету по созыву на 29.08.2013 г. собрания сотрудников РАН.

** Черкасов П. ИМЭМО. Институт мировой экономики и международных отношений. Портрет на фоне эпохи. М., 2004. С. 30.

*** Kyung Dok Roh. Rethinking the Varga controversy 1941-1953 // Europe-Asia studies. Vol. 63. №5. July 2011. P. 836.